– Девочка-яд, девочка-смерть,Если бы взять и посмотреть,Что там внутри с той стороны,С той стороны, где твои сны.
Но где-то там внутри себяБоишься ты меня-меня.И любишь ты меня-меня,Как я тебя, как я тебя[4].
Виктор стоял у клетки с гидрой и скармливал ей мясную нарезку, на меня он пока внимания не обращал, хотя я была уверена – знал, что я нахожусь за его спиной.
– У вас странные музыкальные вкусы, господин Фенир, – произнесла я, и только тогда он обернулся.
– У меня вообще вкусы странные, – сверкнув глазами, ответил он и смерил меня взглядом. – И в музыке, и в постели, да и в целом по жизни. Ты почему в таком виде, Чарльстон?
– Уезжаю, – коротко ответила я.
Фенир нахмурился и, бросив гидре буквально все оставшееся мясо из таза, оставил его в сторону, отворачиваясь от нечисти.
– Что значит уезжаешь? – вытирая руки об фартук, спросил он. – Я против.
– Боюсь, я пришла не за разрешением, а просто попрощаться. Как и обещала. – Слова дались удивительно трудно. Будто это не формальная вежливость, а полное вычеркивание из жизни чего-то невероятно важного.
Кто бы мог подумать, что это так тяжело. Гораздо легче мне давались собственные некрологи в газетах…
– Прощайте, – бросила я, крепче сжимая руку на ручке чемодана. – Если не против, кольцо я вам пришлю чуть позже.
– Чарльстон, тебе не кажется, что это все странно? – вкрадчиво поинтересовался Виктор.
Я не могла возразить или согласиться. Ничего не могла. Я знала, что поступаю странно и вызываю подозрения, но и деваться было некуда.
– Прощайте, – еще раз повторила я и, развернувшись, двинулась к выходу, на этот раз точно не собираясь возвращаться.
Я вышла в коридор и теперь уже целенаправленно побрела к воротам. Вновь почти добралась до них и вновь вспомнила, что кое-что все же забыла.
Серьги! Нужно было забрать подарок отца у Виктории. Она вот-вот должна вернуться со свидания. Или уже вернулась? Мне нужно было лишь подняться в нашу комнату.
Я задрала голову и посмотрела на окна нужного этажа.
Святой Гоблин! Как же я не хотела возвращаться обратно и ждать там соседку, если она еще не вернулась!
Лучшим решением показалось покараулить у дверей в надежде на то, что она еще не проскочила внутрь. Но это было глупо – стоять с чемоданом у всех на виду.
Пришлось спешить обратно в общежитие, подниматься на этаж, идти через длинный коридор и опасаться буквально любого громкого звука, потому что теперь мне казалось, будто моя смерть таилась за каждым углом. Благо вокруг было полно других студентов, которые бегали по своим делам, сновали мимо, с любопытством смотрели на мой чемодан.
Столь огромное количество людей даже немного успокаивало, и я на несколько мгновений умудрилась расслабиться. Но как оказалось – зря.
До дверей комнаты оставалось около пяти шагов, когда раздался крик. Столь громкий и пронзительный, что даже время остановило свой бег и решило спрятаться куда подальше от ужаса.
Я словно приросла к полу. Страх сковал по рукам и ногам, сердце затихло, не понимая, стоит ли продолжать отстукивать секунды…
И только когда второй, менее протяжный крик затих, превратившись в хрип, я, прикусив губу до крови, бросилась вперед и распахнула дверь в комнату.
Тьма окутала половину помещения, клубясь и источая зловоние. Она больше не была призрачной! Казалось, протяни руку, я смогла бы ее коснуться. Но мне не хватало сил или смелости, чтобы проверить, так ли верно предположение на самом деле.
– Виктория, – шепнула я, хотя собиралась кричать. – Вики…
Тьма качнулась и медленно начала собираться “в кучу”, превращаясь в подобие человеческого силуэта.
– Ты-ы, – прошелестела она, и я с ужасом заметила, как лицо монстра приобретает женские черты. Рот ее раскрылся, и снова послышался приглушенный страшный голос: – Умреш-шь…
– А-а-а! – ответила я, падая на колени и закрывая уши руками.
Это не был крик банши. Я кричала, как обычный человек, как отчаявшаяся перепуганная девушка, заметившая наконец свою соседку по комнате, лежащую сломанной куклой неподалеку.
